1 глава 1 часть

© Юлия Глек, перевод и примечания, 2006.
ТОМАС ХЬЮЗ THOMAS HUGHES
ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ ТОМА БРАУНА TOM BROWN’S SCHOOLDAYS
Перевод и примечания Юлии Глек
Оригинал здесь http://www.gutenberg.org/ebooks/1480

Часть I
Глава I Семейство Браунов
Я – поэт Долины Белой Лошади, сэр, С либеральными идеями под шапкой. Из баллады


	Предисловие переводчика	Брауны* приобрели известность благодаря перу Теккерея и карандашу Дойла* на памяти юных джентльменов того поколения, которое начинает сейчас учёбу в университетах. Несмотря на заслуженную, хотя и запоздалую славу, которая на них обрушилась, каждый, кто хоть немного знаком с этим семейством, чувствует, что ещё немало должно быть сказано и написано, прежде чем британская нация в полной мере осознает, насколько она обязана Браунам своим величием. Столетиями они возделывали землю большинства английских графств – упорно, незаметно, попросту. Они оставили свой след в дебрях Америки и на плоскогорьях Австралии. Везде, где английские флоты и армии стяжали себе славу, доблестные сыны Браунов добросовестно делали своё дело. На их долю доставалось много тяжёлой работы и опасностей (впрочем, это было и к лучшему и именно к этому они и стремились), и мало почестей и наград (которые едва ли пошли бы им на пользу, да и нам с вами тоже). Тальботы и Стэнли, Сент-Моры**** и другие им подобные командовали армиями и издавали законы с незапамятных времён; но эти благородные семейства будут весьма удивлены – если когда-нибудь дела эти получат справедливую оценку – насколько мало по сравнению с Браунами они сделали для Англии. * Брауны – очень распространённая английская фамилия. Говоря о «семействе Браунов», автор имеет в виду не какую-то конкретную семью, а рядовых англичан в противоположность аристократии. Теккерей, Вильям Мэйкпис (William Makepeace Thackeray, 1811—1863) — классик английской литературы. * Дойл (Doyle) – сравнительно малоизвестен тот факт, что знаменитый писатель Артур Конан Дойл происходил из «художественной» семьи. Художником был его отец Чарльз Дойл, хотя большого признания не получил. Дед писателя Джон Дойл был известным политическим карикатуристом. Дядя писателя Джеймс Дойл был художником-иллюстратором, другой его дядя – Генри Дойл – директором Национальной галереи Ирландии. Здесь, по-видимому, речь идёт о самом известном из братьев отца писателя, Ричарде, который был ведущим иллюстратором очень популярного в своё время английского юмористического журнала «Панч» (Punch). **** Тальботы – носят титул графов Шрусбери с 1442 г. Сент-Моры (или Сеймуры) – носят титул герцогов Сомерсет с 1547 г. Стэнли – носят титул графов Дерби с 1485 г. Все эти семьи принадлежат к высшей английской аристократии и веками служили британской короне на самых высоких постах
	ТОМАС ХЬЮЗ: краткий биографический очерк

	Часть I
I	Семейство Браунов
II	Деревенский праздник
III	Войны и альянсы
IV	Почтовая карета
V	Рагби и футбол
VI	После матча
VII	Вхождение в колею
VIII	Война за независимость
IX	Череда неприятностей
	Часть II
I	Ветер перемен
II	Новенький
III	Артур находит друга
IV	Любители птиц
V	Драка
VI	Лихорадка в школе
VII	Дилеммы и решения Гарри Иста
VIII	Последний матч Тома Брауна
IX	Finis

Эти последние, однако, вплоть до наших дней редко воспевались поэтами или попадали в хроники мудрецов. Им недоставало своего собственного «sacer vates»*, поскольку они слишком тяжеловесны, чтобы подняться наверх самостоятельно, и недостаточно цепки, чтобы ухватиться за удачно подвернувшуюся возможность и держаться за неё, не отпуская, – способность, ставшая основой благосостояния многих благородных семейств. Но этот мир идёт своим чередом, колесо фортуны постепенно поворачивается, и несправедливости по отношению к Браунам, как и многие другие несправедливости, возможно, будут заглажены. Сам автор этой книги, будучи поклонником Браунов на протяжении многих лет и к тому же имея честь состоять в родстве с одной в высшей степени уважаемой ветвью этой великой семьи, намерен по мере сил внести свою лепту и подтолкнуть колесо.
* sacer vates (лат.) – священный поэт.
Каким бы ты ни был, читатель, благосклонным или не очень, я не хочу, чтобы ты зря терял своё драгоценное время, и поэтому сразу скажу, с какого рода людьми тебе предстоит встретиться на этих страницах, если мы с тобой станем попутчиками. Сейчас ты услышишь, что за люди мои Брауны, и если такие тебе не по нутру – ну что ж, давай сразу же распрощаемся и разойдёмся, чтобы потом не жаловаться друг на друга.
Прежде всего, Брауны – бойцы. Можно оспаривать их мудрость, остроумие или красоту, но не может быть сомнений относительно их бойцовских качеств. Куда бы ни был направлен видимый или невидимый удар, ближайший из Браунов обязательно подставит под него свои рёбра. Их телосложение по большей части полностью отвечает этой характерной особенности: у них квадратные головы, гибкие шеи, широкие плечи и грудь, а бока поджарые, без лишнего жира. Принадлежность к клану они ценят не меньше шотландцев; доверие, которое они питают друг к другу, поистине безгранично. В их представлении, ничто не может сравниться с Браунами до третьего и четвёртого колена включительно. Одна из любимых их пословиц – «кровь – не водица». Они не могут жить спокойно, не встречаясь то и дело друг с другом. Вряд ли где ещё найдутся другие такие же любители семейных сборищ, которым, с точки зрения стороннего наблюдателя или просто чувствительной натуры, лучше бы вообще никогда не собираться вместе. Потому что всё время, пока они вместе, они с наслаждением делятся друг с другом своими мнениями по самым разнообразным вопросам, причём мнения их полностью противоположны и всегда имеют характер глубоких убеждений. Нужно пожить с ними какое-то время и понять их, чтобы уяснить себе, что на самом деле это не ссоры. Ничего подобного; после хорошего раунда семейных дебатов они начинают любить и уважать друг друга в десять раз больше, чем раньше. Потом они возвращаются, кто в свой приход, кто в полк, кто в палату суда, готовые и дальше делать своё дело и более чем когда-либо убеждённые в том, что Брауны – наилучшая компания.
Такая семейная выучка в сочетании с воинственными наклонностями делает их весьма склонными к донкихотству. Они не могут пройти мимо чего-либо, что кажется им несправедливым. Им обязательно нужно высказаться по этому поводу, что очень раздражает всех благонамеренных обывателей, и они тратят время и деньги в попытках это исправить, даже если затея это явно безнадёжная. Браун никогда не бросит на улице больную собаку, какой бы скверной она не была. Большинство людей устаёт от подобной деятельности. Постаревшие Брауны, с красным лицами, седыми бакенбардами и лысыми головами, продолжают верить и бороться до глубокой старости. У них всегда есть какой-нибудь пунктик, и они остаются ему верны до тех самых пор, пока старуха с косой не приберёт этих беспокойных старых мальчишек.
Но самое досадное то, что никакие неудачи не сбивают их с ног, не приучают ни во что не вмешиваться и считать, что правы вы, или я, или другие здравомыслящие люди. Неудачи скатываются с них, как июльский дождик с перьев утки. Джон и вся его семья оказываются мошенниками и обманывают их сначала на этой неделе, а потом на следующей; тогда они начинают помогать Джеку; когда же он оказывается на каторге, а его жена и дети – в работном доме*, они с готовностью бросаются помогать Биллу.
* работный дом – благотворительное учреждение для оказания помощи нуждающимся. Под помощью подразумевалось предоставление оплачиваемой работы на условиях проживания в таком доме и подчинения его внутреннему распорядку. Первые работные дома появились в Англии в XVI веке как мера борьбы с нищенством и имели принудительный характер. Подробней см. роман Ч, Диккенса «Оливер Твист».
Однако пришло время перейти от общего к частному; поэтому оставим в покое огромную армию Браунов, разбросанную по всей империи, над которой никогда не заходит солнце*, и которую, по моему мнению, именно широкое распространение Браунов и поддерживает в стабильном состоянии. Давайте-ка сосредоточим наше внимание на том маленьком гнёздышке Браунов, в котором вылупился наш герой, а находится оно в графстве Беркшир, в той его части, которая зовётся Долиной Белой Лошади.
* империя, над которой никогда не заходит солнце – Британская империя. В XIX веке владения британской короны занимали огромную территорию в обоих полушариях, так что солнце над этой империей действительно никогда не заходило.
Должно быть, многие из вас ездили по Западной железной дороге до Свиндона. А те, кто путешествовал с открытыми глазами, конечно, видели вскоре после станции Дидкот красивую цепь меловых холмов, идущую параллельно железной дороге примерно на расстоянии двух-трёх миль*, по левую руку, если ехать из Лондона. Самая высокая вершина этой цепи – Холм Белой Лошади, она оказывается перед вами как раз перед прибытием на станцию Шрайвенхэм. Если вы любите английские ландшафты и у вас есть несколько свободных часов, то самое лучшее, что вы можете сделать, когда будете там в следующий раз, – это остановиться на станции Фаррингдон-роуд или Шрайвенхэм и отправиться на эту вершину. А те, кто любит смутные старинные предания, которыми полна сельская местность по всей Англии, поступят умнее, если не удовольствуются кратким визитом всего лишь на несколько часов; потому что, хотя вид там и замечательный, но сама округа ещё интересней своими памятниками давно ушедших времён. Всего два места в Англии я знаю хорошо, и в каждом из них в радиусе пяти миль найдётся столько красивого и интересного, что любому здравомыслящему человеку хватило бы на всю жизнь. Я думаю, что почти по всей стране то же самое; но везде свои прелести, и вряд ли какое-то другое место может оказаться богаче того, о котором я говорю. То, что я собираюсь рассказать, может показаться банальным, поэтому те, кому не интересны подробные описания английских ландшафтов, могут смело пропустить эту главу.
* Свиндон (Swindon) – город в графстве Уилтшир (Wiltshire) на юго-западе Англии. ** английская миля – 1,609м.
О, юная Англия, юная Англия! Вы, родившиеся в эти скоростные времена железных дорог, когда каждый год бывает или всемирная выставка, или ещё какое-нибудь исполинское зрелище, и вы можете проехать пару тысяч миль по суше за три фунта десять шиллингов* в течение пяти недель каникул, почему вы не стараетесь получше узнать те места, где родились? Вы несётесь во все концы земли, как только сбрасываете с себя ярмо образования, будь то каникулы в школе или в университете. Вы совершаете двухнедельное путешествие по Ирландии с билетами в оба конца; роняете томики Теннисона на вершинах Швейцарских Альп или участвуете в оксфордских лодочных гонках по Дунаю. А когда вы возвращаетесь, чтобы спокойно провести две недели дома, то выпускаете пар и лежите на спине в саду своих родителей в окружении последней пачки книг из библиотеки Мьюди, и умираете со скуки. Да, да! Я знаю, что это имеет свои положительные стороны. Все вы более-менее лопочете по-французски, а возможно, и по-немецки; без сомнения, вы повидали и людей, и города, и у вас есть собственное мнение о высоком искусстве, школах живописи и тому подобном; вы видели картины Лувра и Дрезденской галереи и знаете, какова на вкус квашеная капуста*. Я только хочу сказать, что вы не знаете свои собственные тропинки, леса и поля. Хотя вы под завязку набиты науками, в лучшем случае одному из двадцати известно, где можно найти дикий щавель и ятрышник, хотя они растут в соседнем лесу или на холме в трёх милях от вас, или на что годятся вахта трёхлистная и шалфей. А что до деревенских легенд, историй старых фермерских домов о том, где произошла последняя стычка во время гражданской войны, где стояли приходские мишени***, где припёрли к стене последнего разбойника или священник изгнал последнее привидение, так они и вовсе считаются чем-то устаревшим.
* фунт стерлингов в то время был равен 20 шиллингам или 240 пенсам. Переход на десятичную монетную систему, при которой фунт стерлингов равняется 100 пенсам, произошёл только в 1971 году. Шиллинги оставались в обращении до 1990 г. Теннисон, Альфред (Alfred Tennyson, 1809 - 1892) – один из самых знаменитых английских поэтов. * Мьюди, Чарльз Эдуард (Charles Edward Mudie, 1818 - 1890) – английский издатель. В 1842 г. он основал в Лондоне первую библиотеку, которая практиковала выдачу книг на дом. Услуга была платной – 1 гинея в год. Из-за дороговизны книг покупать романы могли себе позволить не все представители даже среднего класса, поэтому библиотека Мьюди пользовалась большой популярностью. ** «…какова на вкус квашеная капуста» – квашеная капуста не характерна для английской кухни. Поэтому англичанин, знающий вкус квашеной капусты – это англичанин, побывавший на континенте. *** приходские мишени – до изобретения пороха главной силой английской армии были лучники. Поэтому существовал закон, по которому в каждом церковном приходе Англии должны были быть установлены мишени для тренировки.
В моё время, когда мы отправлялись домой на старой почтовой карете, которая высаживала нас с нашими сундучками на перекрёстке дорог, и во всё горло распевали «Dulce Domum»*, пока домашний кучер вёз нас к дому, то там мы и оставались, как привязанные, до самого конца каникул. Мы сами искали себе развлечения, и не дальше от дома, чем на расстоянии пешего перехода или поездки верхом. И таким образом мы узнавали весь местный люд и знали на память его обычаи, предания и песни; мы снова и снова бродили по полям, лесам, холмам, и они становились нашими друзьями. Мы были беркширские, или глостерширские, или йоркширские мальчишки, а вы – юные космополиты, принадлежащие всем странам и ни одной из них. Наверное, так и нужно. Сейчас время широких взглядов и прекрасного гуманизма, и тому подобного; но мне всё же хотелось бы, чтобы бои на палках не вышли из моды в Долине Белой Лошади, и чтобы не срыли Холм Альфреда для постройки насыпи этой дурацкой Западной железной дороги.
* «Dulce Domum» (лат.) – «Сладостно домой». По преданию, эту песню сочинил на латыни ученик английской публичной школы Винчестер, которого за какую-то провинность не отпустили из школы домой на каникулы по случаю праздника Троицы. В ней живописуются те радости, которых был лишён бедняга. Далее предание гласит, что он так тяжело переживал случившееся, что не дожил до возвращения в школу своих соучеников. Произошло это в XVIII веке.
Но давайте вернёмся в Долину Белой Лошади, к месту действия начальных сцен этой правдивой и захватывающей истории. Как я уже говорил, Западная железная дорога сейчас проходит прямо через долину. Это земля обширных и богатых пастбищ, огороженных заборами от лис, с отличными живыми изгородями и славными маленькими рощицами тут и там, где и прозябает бедняга лис Чарли, которому на мили кругом и податься-то больше некуда, когда в одно прекрасное ноябрьское утро беркширский охотник выгонит его из норы. Те, кто видел это с высоты седла, знают, как несётся лисица, за которой по горячим следам гонится собачья свора – головы задраны вверх, хвосты опущены вниз. В долине мало пахотной земли, мало и лесов, да и для любителей спорта там мало интересного, разве что охота. Разбросанные там и сям старинные деревушки производят странное впечатление; дома в них строились без всякого плана, в каких-то дальних углах и закоулках, вдоль тенистых улочек, и при каждом – клочок земли, занятый садом. Построены они, главным образом, из крепкого серого камня и накрыты соломенными крышами; хотя в последние годы строится всё больше и больше коттеджей из красного кирпича, потому что в долине начато производство и кирпича, и черепицы. В каждой деревне полно пустующей земли вдоль дорог; часто это деревенские луга, где пасутся гуси и свиньи, а сами дороги по старинке плохие и грязные, почти непроходимые зимой. И всё-таки приятно проехаться по ним рысцой через огромные пастбища с островками колючего кустарника тут и там, на которых пасутся лоснящиеся коровы; где нет оград, а только ворота в конце каждого поля, так что вам то и дело приходится вылезать из своей двуколки (если она у вас есть), что даёт прекрасную возможность оглядеться вокруг через каждые четверть мили.
Один из моралистов, которых мы весьма почитали во времена моей молодости – то ли великий Ричард Свивеллер, то ли мистер Стиггинс, – сказал: «Мы рождены в долине и должны взять на себя все последствия создавшегося положения». Что до меня, то я готов взять их на себя. Мне жаль людей, которые родились не в долине. Я говорю не о плоской равнине, а о долине, – то есть о равнине, окружённой холмами. Вся сущность долины заключается в том, что ваш холм всегда* остаётся в поле зрения, когда бы вы к нему ни повернулись. Вон он там, вдалеке, ваш друг и товарищ; вы никогда не теряете его из виду, как это случается в гористых местностях.
* Ричард Свивеллер – персонаж романа Ч. Диккенса «Лавка древностей». ** мистер Стиггинс – персонаж романа Ч. Диккенса «Посмертные Записки Пиквикского клуба».
А Холм Белой Лошади – о, что это за холм! Вон он поднимается над всеми остальными, девять сотен футов* над уровнем моря, и вам никогда не приходилось видеть мелового холма более чётких и смелых очертаний. Давайте поднимемся на его вершину и посмотрим, что там. Да-да, можете сколько угодно удивляться, что вы раньше ничего об этом не слышали. Решайте сами, удивляться вам или нет, но по всей Англии раскиданы сотни подобных мест, и о них ничего не знают люди поумнее вас, да и знать не хотят. Да, это великолепный римский лагерь, ошибки быть не может, с воротами, рвом и валом, всё в целости и сохранности, как будто старые вояки оставили его всего лет двадцать тому назад. Здесь, в самой высокой точке, с которой, как говорят, можно увидеть одиннадцать графств, они окружили рвом всё плоскогорье, акров двенадцать – четырнадцать, как это у них было принято, потому что они не выносили посторонних глаз, и устроили своё гнездо. Местность со всех сторон стремительно понижается. Нигде в мире вы больше не найдёте такого дёрна. На каждом шагу вы проваливаетесь в него до лодыжек, и всё равно он приятно пружинит. В «лагере», как его называют, всегда дует ветерок. Он стоит в том самом виде, в котором римляне его покинули, если не считать пирамиды из камней с восточной стороны, оставленной недавно сапёрами Её Величества, когда они закончили съёмку местности для топографической карты Беркшира. Это именно то место, которое вы не сможете забыть, – место, которое открывает человеческую душу и заставляет пророчествовать, когда вы смотрите на обширную долину, раскинувшуюся внизу, как Божий сад, и на волны таинственных возвышенностей за ней, и на меловые холмы, которые уходят вдаль справа и слева, а вдоль самого высокого гребня на мили видна старая римская дорога, которую называют Риджвэй. Вот в такое же место Валак привёл Валаама** и велел ему пророчествовать против людей, живущих внизу. Но он не смог, да и вы не сможете, потому что там, в долине – Божий народ.
* фут – около 30,5 см. ** Ветхий завет, книга Числа, главы 22 – 24.
А теперь оставим лагерь и спустимся к востоку, к Эшдауну. Мы ступаем по героям. Эта земля священна для англичан, разве что ещё одно-два поля, в земле которых лежат английские кости, можно считать такими же священными. Потому что на этом самом месте король наш Альфред* выиграл великую битву – битву при Эшдауне (Эсендиуме, как говорится в хрониках), которая положила конец власти датчан и сделала Англию христианской страной. Датчане удерживали римский лагерь и склон, на котором мы с вами сейчас стоим – фактически, всю верхушку холма. «Язычники заранее заняли высоту, – говорит старик Ассер, – оставив за собой опустошённые земли от самого Лондона, и были готовы ворваться в прекрасную долину, наследственное владение самого Альфреда, где он и родился». Саксы двигались снизу вверх, как в сражении на Альме. «Ряды христиан поднимались по склону. На том самом месте стоял одинокий боярышник, на редкость корявый (который мы сами видели своими глазами)». Благослови, Господи, старого летописца! Неужто он думает, что никто, кроме него самого, никогда не видал «одинокого боярышника»? Да вот же он, до сих пор там стоит, как раз на краю склона, и я сам видел его не далее как три недели назад – одинокий старый боярышник, «на редкость корявый». Если это и не тот самый, то вполне за него сойдёт, потому что стоит как раз на том месте, где битве предстояло быть выигранной или проигранной, – «вокруг которого, как я уже говорил, противники сошлись в битве с громким криком. На этом месте полегли один из двух королей язычников и пять его ярлов, и ещё многие тысячи с их стороны». После чего в ознаменование своей победы благочестивый король повелел вырезать на северном склоне мелового холма, под римским лагерем, огромную белую лошадь*** – символ саксов, которая и сегодня видна от самой железной дороги. Она-то и дала название долине, на которую смотрит уже более тысячи лет.
* Альфред Великий (ок.848 – 900), король Уэссекса (Wessex), сильнейшего из англосаксонских королевств. Вёл успешные войны с датчанами, захватившими северную и восточную части Англии, издал сборник законов. ** Ассер (IX в.) – монах из Уэльса, впоследствии епископ. Автор сочинения «Жизнь короля Альфреда» (на латыни). * сражение на Альме – сражение 8 сентября 1854 г. на реке Альме (недалеко от Симферополя) в ходе Крымской войны 1853 – 56 гг., в котором войска союзников одержали победу над русскими войсками. Книга написана вскоре после Крымской войны, поэтому она неоднократно упоминается в тексте. ** современные исследователи считают, что Белая Лошадь существовала задолго до Альфреда, а ёё связь с победой в битве при Эшдауне не более чем легенда. Поскольку она вырезана в склоне мелового холма, её приходится время от времени очищать от растительности, чтобы не зарастала. Во времена Томаса Хьюза это делалось силами местных жителей в день летнего солнцестояния (Midsummer). Этому обычаю Томас Хьюз посвятил роман «Чистка Белой Лошади» (The Scouring of the White Horse), где также подробно описывается сопровождавший это мероприятие праздник с ярмаркой. Во время Второй Мировой войны Белая Лошадь была замаскирована, чтобы немецкие лётчики не могли использовать её в качестве ориентира.

Изображение Белой Лошади очень большое и довольно абстрактное, рассмотреть его полностью можно только издалека или сверху, потому что холм довольно пологий – уклон 30º. Иллюстрация с сайта David Nash Ford’s Royal Berkshire History http://www.berkshirehistory.com/archaeology/white_horse.html

Белая Лошадь. Фотография со спутника. Иллюстрация из Википедии http://en.wikipedia.org/wiki/File:Uffington-White-Horse-sat.jpg
Прямо под Белой Лошадью находится любопытное место – широкая и глубокая балка, которую называют «Ясли». С одной стороны этой балки холмы понижаются замечательным каскадом широких волн, известных как «Лестница великана». Они совсем не похожи на лестницу, и я нигде и никогда не видал ничего подобного, – такого дёрна, короткого и зелёного, таких нежных синих колокольчиков, таких пушинок чертополоха и паутинок, сияющих в солнечных лучах, и таких овечьих троп, которые идут вдоль склонов так ровно, словно проведённые под линейку.

«Ясли» и «Лестница великана». Фотография сделана с Холма Белой Лошади. Иллюстрация из Википедии http://en.wikipedia.org/wiki/File:The_giant%27s_stair.jpg
Противоположный склон «Яслей» образует ещё одна достопримечательность – Холм Дракона, маленький, круглый и самоуверенный, как будто заброшенный вперёд из цепи холмов, и совершенно непохожий на всё, что его окружает. Как мне рассказывали деревенские жители, на этом самом холме некий избавитель рода человеческого, Св. Георгий, убил дракона. Действительно ли то был Св. Георгий, не могу сказать; но уж дракон-то точно был убит, потому что следы от его крови видны там до сих пор. И то, что кровь стекала по самому лёгкому подъёму на холм, является лишним тому доказательством.

Холм Дракона. Иллюстрация с сайта David Nash Ford’s Royal Berkshire History http://www.berkshirehistory.com/archaeology/dragon_hill.html
Пройдя по Риджвэю примерно с милю к западу, мы оказываемся в небольшой рощице из молодых буков и елей с подлеском из бирючины и боярышника. Здесь можно найти гнёзда куропаток и чибисов, только смотрите, чтобы вас не застукал лесник; а посередине рощицы – древний кромлех, огромный плоский камень, стоящий на семи или восьми других, а к нему ведёт тропинка, по обе стороны окаймлённая большими одиночными камнями. Это пещера Кузнеца Вэйланда*, место, слава которого стала теперь классической; но, поскольку о нём уже рассказал сэр Вальтер Скотт, я не буду на этом останавливаться; легенду о нём вы можете найти в романе «Кенилворт».

Кузница Вейланда. Иллюстрация с сайта David Nash Ford’s Royal Berkshire History http://www.berkshirehistory.com/archaeology/waylands_smithy.html
* кромлех – сооружение из каменных глыб, археологический памятник эпохи неолита или бронзового века. ** Кузнец Вейланд (Wayland, Велунд) – легендарный кузнец германской мифологии, сын одного из саксонских богов, который в юности был отдан в обучение лучшим в мире мастерам кузнечного ремесла – горным гномам Исландии, и даже превзошёл их мастерством. В легенде о нём говорится, что это именно он по просьбе Мерлина выковал Эскалибур, меч короля Артура, и он же раз в сто лет меняет подковы Белой Лошади. Как сообщается на сайте David Nash Ford’s Royal Berkshire History , в последний раз Белая Лошадь получила новые подковы около 1920 г., свидетелями чего оказалась группа местных жителей, сидевших в баре одноимённой гостиницы. К сожалению, в статье не указано, что именно и в каких количествах пили местные жители перед тем, как пронаблюдали исчезновение Белой Лошади со склона холма. Что же до Вейланда, то он не гнушается и мелкой работой. Если когда-нибудь вы будете проезжать мимо его пещеры верхом и обнаружите, что ваша лошадь потеряла подкову, не расстраивайтесь, а просто подведите её к пещере, положите мелкую серебряную монетку (лучше всего шестипенсовик) на наковальню и скройтесь с глаз, т.к. Вейланд не работает при свидетелях. Вернувшись, вы обнаружите, что ваша лошадь аккуратно подкована, а наковальня тёплая на ощупь и на ней ничего нет. Поклонникам творчества Дж. Р. Р. Толкина, возможно, покажется интересным тот факт, что наибольшего мастерства Вейланд достиг в ковке колец, а «Кузница Вейланда» находится недалеко от Оксфорда, и знаменитый писатель не раз ездил туда на семейные экскурсии с детьми.
Густой тёмный лес, который вы видите в ложбине примерно в миле отсюда, окружает Эшдаун-Парк, усадьбу постройки Иниго Джонса. Четыре широкие аллеи прорезают лес от окружности к центру, и каждая из них ведёт к одному из фасадов. Таинственный дух этих мест окутывает и дом, и лес, которые стоят там одиноко, так не похожие на то, что их окружает, – раскинувшиеся на все стороны зелёные склоны, усеянные огромными камнями. Обосновавшийся здесь лорд Крейвен* был действительно мудр.

Эшдаун-Парк. Иллюстрация с сайта David Nash Ford’s Royal Berkshire History http://www.berkshirehistory.com/castles/ashdown_park.html
* Иниго Джонс (Inigo Jones, 1573 - 1652), выдающийся английский архитектор, представитель палладианства (ранний классицизм, название происходит от фамилии итальянского архитектора Андреа Палладио). ** Этот лорд Крейвен очень любопытный персонаж, и жизнь его весьма примечательна. Звали его Уильям Крейвен (William Craven), и он был сыном богатого лондонского купца. Уже в десятилетнем возрасте унаследовал крупное состояние. Повзрослев, выбрал военную карьеру и весьма в ней преуспел, за что король пожаловал ему титул лорда. Затем участвовал в попытке вернуть престол Елизавете, королеве Богемии, которая приходилась сестрой королю Англии Чарльзу (Карлу) Первому. Попытка не удалась, несмотря на то, что лорд Крейвен, влюбившийся в королеву, щедро её финансировал из собственных средств. Во время Гражданской войны в Англии (она же Великая Английская революция) он находился на континенте и лично в ней участия не принимал, но помогал королю деньгами – опять-таки щедро. За это король пожаловал ему титул графа Крейвена. Когда он вернулся в Англию, вместе с ним приехала и королева Богемии. Ходили слухи, что они поженились. С постройкой Эшдаун-Парка связано следующее предание. Когда в Лондоне началась эпидемия чумы (1665), лорд Крейвен бежал оттуда в свои беркширские владения. Его конь остановился на Эшдауне. На этом месте он и выстроил впоследствии Эшдаун-Парк. Но вскоре Лорд Крейвен устыдился своего бегства, вернулся в Лондон и делал всё, чтобы облегчить участь страдальцев, а также отдал большие принадлежавшие ему участки земли для захоронения умерших.
Пройдя по Риджвэю к востоку, мы скоро выйдем к обработанным землям. Это уже не беркширские холмы в обычном понимании этого слова; здесь поселились линкольнширские фермеры, и теперь на широких склонах больше не пасутся овцы, а растут репа и ячмень. Один из этих мелиораторов живёт поблизости на ферме «Семь курганов» – это ещё одна тайна этих возвышенностей. Курганы стоят до сих пор, торжественно и молчаливо, как корабли в спокойном море, – гробницы каких-то сынов человеческих. Но каких? От Холма Белой Лошади досюда три мили, убитые при Эшдауне не могли быть похоронены так далеко. Кто скажет, что за герои тут лежат? Но нам пора уже вниз, в долину, а там и назад в город по железной дороге; время не терпит, да и наборщик тоже; впереди ещё долгий и крутой спуск, а дорога дальше просто отвратительная. Зато внизу живут славные люди, и мы чувствуем настоятельную необходимость промочить горло, потому что холмы эти вызывают жажду. Поэтому мы подходим к старому дубу, что растёт у входа в дом.
– Как называется ваш холм, хозяин? – «Гудящий камень», ясное дело. – А ваш дом? А то я не разберу, что написано. – «Гудящий камень», сэр, – говорит хозяин и наливает старый эль, мелодично позвякивая кувшином в форме сидящего старичка в треуголке, называемым обычно «Тоби Филпот», о высокий стакан.

Вот такие кувшинчики и назывались «Тоби Филпотами» (Toby Philpot) в честь героя баллады XVIII века. Теперь эти предметы крестьянского быта превратились в ценный антиквариат. http://www.ceramicstoday.com/articles/toby_song.htm
– Какие странные названия! – говорим мы, переводя дух, и протягиваем стакан, чтобы его наполнили ещё раз. – А по мне, так ничего странного, сэр, – говорит хозяин, передавая нам наполненный стакан, – учитывая, что вот он самый Гудящий Камень и есть, – и кладёт руку на глыбу камня квадратной формы, примерно трёх с половиной футов в высоту, с двумя-тремя странными отверстиями, похожими на окаменевшие допотопные крысиные норы, который лежит рядышком под дубом, перед самым нашим носом.

«Гудящий Камень». Иллюстрация с сайта David Nash Ford’s Royal Berkshire History http://www.berkshirehistory.com/archaeology/blowing_stone.html
Мы более чем заинтересованы и пьём второй стакан эля, недоумевая, что же последует дальше.
– Хотите послушать, сэр? – говорит хозяин, ставит кувшин на поднос и кладёт руки на камень. Мы уже готовы ко всему, и он, не дожидаясь ответа, прикладывает рот к одной из «крысиных нор». Что-то явно должно произойти, если только он не лопнет от натуги. О Господи! Надеюсь, у него нет склонности к апоплексии. И вот, наконец, камень издаёт жуткий звук, нечто среднее между стоном и рёвом, который раскатывается по всей долине, и по склонам холмов, и по лесу, что за домом, – кошмарный голос привидения.
– Скажу вам, сэр, – говорит хозяин, выпрямляясь с багровым лицом, пока стон камня ещё слышится в воздухе, – так в нашей округе подавали сигнал в старые времена, когда приближались враги. Дули в камень, и было слышно на семь миль кругом; по крайней мере, так я слышал от законника Смита, а уж он всё знает про старые времена.
Мы едва ли можем проглотить семь миль законника Смита; но, в самом деле, мог ли звук Гудящего Камня быть призывом, своего рода «огненным крестом» для всей округи в старые времена? И в какие старые времена? Кто знает?
Мы с благодарностью платим за пиво.
– А как называется та деревня внизу, хозяин?
– Кингстон Лайл, сэр.
– Славные у вас там посадки.
– Да, сэр, Сквайр обожает деревья и всякое такое.
– Неудивительно. У него там есть что обожать. Всего доброго, хозяин.
– Всего доброго, сэр, и счастливого вам пути.
А теперь, мальчики – потому что именно вас я хотел бы видеть своими читателями – теперь с вас довольно? Ну как, сразу сдадитесь и признаете, что я вас убедил, и тогда мы сможем начать нашу историю? Или мне продолжить? Учтите, мы совсем немного пропутешествовали по холмам, такое расстояние вы легко могли бы проехать на своём пони за час. Мы только-только спустились в долину у Холма Гудящего Камня, а если я начну рассказывать о ней, то кто меня остановит? Вам придётся прослушать всё про Уэнтедж, в котором родился Альфред, и Фаррингдон, который так долго и упорно поддерживал короля Чарльза Первого* (долина находится недалеко от Оксфорда и просто кишела его сторонниками – всеми этими Трогмортонами, Пьюси, Паями и их преданными слугами). Вы читали «Легенду о Гамильтоне Тае» Томаса Инголдсби? Если нет, то обязательно прочитайте. Так вот, Фаррингдон – это место, где он жил до того, как отправился в море; его настоящее имя – Хэмпден Пай, а Паи – это известное семейство в Фаррингдоне. Есть ещё Пьюси, вы, конечно, слыхали о знаменитом роге Пьюси, который был подарен королём Канутом*** их предкам. Славный старый сквайр, ныне уже покойный (которого свободные землевладельцы Беркшира вышвырнули из последнего парламента за то, что он голосовал так, как велит совесть, чем навлекли на себя вечный позор), любил выносить и показывать его по праздникам.
* Чарльз (Карл) Первый (1625 – 1649) – английский король из династии Стюартов. Его конфликт с парламентом привёл к тому, что русскоязычные источники называют «Великой Английской революцией», а англоязычные – «Гражданской войной в Англии» (English Civil War). Но, как ни назови, конец один – в ходе этого противостояния Чарльзу Первому отрубили голову. В этом все источники единодушны. Во время военных действий ставка короля некоторое время находилась в Оксфорде, неподалёку от Фаррингдона. Ингольдсби (Thomas Ingoldsby) – литературный псевдоним Ричарда Харриса Бархэма (Richard Harris Barham, 1788 – 1845), священнослужителя Церкви Англии, писателя и поэта. Под этим псевдонимом он издал сборник мифов, легенд, рассказов о привидениях в прозе и стихах, который назывался «Легенды Ингольдсби». Эти истории пользовались большой популярностью на протяжении всего XIX столетия * легенда о Хэмпдене Пае (Hampden Pye) – одна из великого множества существующих на свете легенд о злых мачехах и притесняемых ими детях от первого брака. Мачеха Хэмпдена, леди Пай, хотела, чтобы всё семейное состояние досталось её собственному сыну, младшему единокровному брату Хэмпдена. Она всячески притесняла Хэмпдена и пыталась очернить его в глазах отца. После множества перипетий дело кончилось тем, что беднягу Хэмпдена против его воли отдали служить во флот. Но мачехе и этого было мало. Она боялась, что Хэмпден женится и заведёт детей, потому что тогда её сыночку пришлось бы делиться. Поэтому она подкупила капитана корабля, на котором служил Хэмпден, а тот, в свою очередь, воспользовался услугами одного из матросов, и в первом же бою было подстроено так, что Хэмпдену снесло голову выстрелом из пушки. «Золушка», «Крошечка-Хаврошечка» и тому подобные континентальные истории просто отдыхают, не правда ли? Но это ещё не конец. Призрак Хэмпдена, держащий в руках оторванную голову, стал являться мачехе, братцу, предателю-капитану и непосредственному исполнителю преступления, который на заработанные деньги пытался зажить жизнью честного буржуа. Видели его и на кладбище церкви, в которой проводилась заупокойная служба. Привидение являлось более ста лет, прежде чем нашёлся викарий, сумевший произнести экзорцизм, и только тогда душа несчастного Хэмпдена обрела успокоение. **** Канут (Кнут, Кнуд) Великий (995 – 1035) – король Дании, Англии и Норвегии.

Рог Пьюси, в настоящее время находится в Музее Виктории и Альберта в Лондоне. Иллюстрация с сайта David Nash Ford’s Royal Berkshire History http://www.berkshirehistory.com/odds/pusey_horn.html
А ещё есть прекрасная старинная церковь в Аффингтоне, который в старину назывался Уффингас, – вся округа полна саксонскими названиями и памятками той поры! Или вот ещё старинная усадьба в Комптоне, в которой могли бы жить штук двадцать Мариан*, – окружённая рвом с цветущими водяными лилиями, она приютилась под склоном холма, с тисовой, так называемой «монастырской», аллеей и бесподобными садами на террасах.
Мариана – героиня стихотворения А. Теннисона «Mariana». В ожидании своего возлюбленного она жила в уединённой усадьбе, окружённой рвом с водяными лилиями.

Церковь в Аффингтоне. Иллюстрация с сайта David Nash Ford’s Royal Berkshire History http://www.berkshirehistory.com/churches/uffington.html

Усадьба в Комптоне. Иллюстрация с сайта David Nash Ford’s Royal Berkshire History http://www.berkshirehistory.com/castles/compton_beauchamp_house.html
И всё это – в долине, да и много чего ещё найдётся там для тех, у кого есть глаза и кто умеет ими смотреть. Подобные вещи каждый из вас может обнаружить в сельской местности в любой части Англии. Вопрос в том, хотите ли вы замечать то, что находится у вас под самым носом, или не хотите. Ну ладно; я сделал всё, что мог, чтобы пробудить ваш интерес, и если вы и теперь будете продолжать шататься по Европе каждые каникулы, это не моя вина. Я родился и вырос на западе страны и благодарю Бога за это. Я житель славного саксонского королевства Уэссекс, истинный сакс, и душа моя навеки привязана к моей земле. Ничто не сравнится для меня со старыми местами, и нет лучше музыки, чем родной саксонский говор, тот, который можно услышать в Долине Белой Лошади.
Вот там-то, в одной из деревушек у подножия хребта Белой Лошади, и жил Сквайр Браун, мировой судья графства Беркшир. Там он вершил правосудие, карал и миловал, как умел, родил сыновей и дочерей, охотился на лис и ворчал по поводу плохих дорог и плохих времён. А жена его раздавала чулки, рубашки, халаты и рюмочку-другую старикам, страдающим ревматизмом, и добрые советы всем остальным, и занималась сбором пожертвований на покупку угля и одежды на зиму для бедных. Зимой, на святках, на кухне у Сквайра представляли пантомиму, участники которой, украшенные лентами, в цветных бумажных колпаках, нараспев декламировали на местном диалекте легенду о Св. Георгии и его битве с драконом, и о докторе, который вылечил святого за десять фунтов – отголосок средневековых мистерий. Это было первое драматическое представление, увиденное маленьким Томом, которого нянька с этой целью носила вниз на руках в зрелом возрасте трёх лет. Том был старшим ребёнком своих родителей и с младенчества демонстрировал ярко выраженные семейные черты. С самого начала это был здоровый и крепкий мальчишка, склонный драться с нянькой и удирать от неё, а также брататься со всеми деревенскими мальчишками и отправляться с ними в экспедиции по округе. Там, в тихой старомодной деревушке, под сенью вечных холмов, и воспитывался Том Браун, и ни разу не покидал её, пока не отправился в первый раз в школу в возрасте лет восьми, – потому что в те времена смена обстановки два раза в год не считалась так уж абсолютно необходимой для здоровья подданных Её Величества.
Я знаю из надёжных источников, которым склонен верить, что всякие там советы директоров железнодорожных компаний, эти чудовищные сборища мошенников и взяточников, которые грызутся между собой по любому поводу, лет десять тому назад поладили в одном – в том, что нужно купить с потрохами высокоучёную профессию Медицину. Для этой цели они выделили несколько миллионов, которые благоразумно распределяют среди докторов, ставя условием только одно – чтобы они прописывали смену обстановки каждому пациенту, который в состоянии заплатить цену железнодорожного билета или взять соответствующую сумму взаймы, а потом следили бы за выполнением своего предписания. А если бы не так, то как объяснить, что ни один из нас не в состоянии прожить дома хотя бы год? Двадцать лет назад было иначе. Ничего похожего. Брауны не выезжали за пределы графства даже раз в пять лет. Поездка в Рединг или Абингдон на выездную или квартальную сессию суда, которую Сквайр совершал верхом дважды в год, с двумя седельными сумками, вмещавшими его гардероб; поездка в гости на пару дней к кому-нибудь из соседей, или на окружной бал, или на смотр территориальной конницы, – вот и все передвижения Браунов на протяжении многих лет. Иногда заезжал какой-нибудь случайный Браун из отдалённого графства или оксфордский дон*, старый знакомый Сквайра; причём домочадцы и деревенские жители смотрели на них так, как мы сейчас смотрели бы на человека, который перевалил через Скалистые горы или пересёк на лодке озеро Виктория в Африке. Не забудьте, что в Долине Белой Лошади не было ни одной большой дороги; ничего, кроме сельских приходских дорог, да и те в плохом состоянии. Там проходил маршрут всего одной почтовой кареты – из Уэнтеджа в Лондон, а западная часть долины вообще оставалась без регулярных средств сообщения, и, по правде говоря, не испытывала в них ни малейшей надобности. Правда, был ещё канал, который снабжал окрестности углем, и по нему в обе стороны постоянно двигались длинные баржи. Большие чёрные угольщики вели по бечевнику лошадей, которые тащили баржи, а женщины в платках ярких расцветок стояли на корме и рулили. Я говорю «стояли», но на самом деле было неизвестно, стоят они или сидят, потому что видны были только их головы и плечи, а всё остальное скрывалось в маленьких уютных каютах, которые занимали футов восемь кормы и казались Тому Брауну самым заманчивым жильём на свете. Нянька говорила ему, что эти славные на вид женщины имели привычку заманивать детей к себе на баржи, а потом продавать их в Лондоне. Том этому не верил, и рассказы эти только укрепляли его решимость как можно скорее воспользоваться приглашением прокатиться, с которым эти сирены частенько обращались к «молодому хозяину». Но он не мог ещё противиться няньке.
* оксфордский дон – «донами» называют преподавателей университета, членов оксфордских и кембриджских колледжей.
Впрочем, для чего я осуждаю склонность к бродяжничеству своих соотечественников? Сегодня мы – нация бродяг. К добру или к худу, но это так. Я сам бродяга; за прошедший год я уезжал из дому не меньше пяти раз. Мы все куда-то движемся, сверху донизу, и сама Королева подаёт нам пример. Маленький чумазый Джек из подворотни, который чистит мне ботинки за пенни, и тот ежегодно отправляется на месяц на сбор хмеля. Почему бы и нет? Я рад, что это так. Я люблю бродяг, только предпочитаю богатым бедных. Что же касается путешествий с горничными и рассыльными, империалами* и экипажами, то они внушают мне отвращение, я просто терпеть их не могу. А чумазому Джеку и всем, кто путешествует, как поётся в замечательной французской песенке,
Comme le limaçon, Portant tout son bagage, Ses meubles, sa maison**,
на своей собственной спине, я желаю удачи, и весёлых приключений в дороге, и горячего ужина у камина в придорожных гостиницах, и в швейцарских шале, и в готтентотских краалях, и везде, куда бы они ни отправились. Теперь, придя к противоречию с самим собой в первой же главе (что даёт мне серьёзную надежду на то, что вы станете читать дальше и будете считать меня не таким уж плохим парнем, несмотря на все мои причуды), я ненадолго прервусь и постараюсь разрешить это противоречие, и, возможно, тогда нам удастся докопаться до истины.
* империал – отделение для багажа на крыше кареты. ** Как улитка, которая несёт весь свой багаж, и мебель, и дом (фр.).


			Следующая